Черные кувшинки - Страница 72

Под статьей помещалась фотография коротко стриженного мальчика в черной, застегнутой на все пуговицы школьной блузе. Он сидел за партой и улыбался. Послушный ребенок и прилежный ученик.

«Это он», — подумал комиссар Лорантен.

Из стоявшей в ногах сумки он достал другую фотографию, изображающую школьный двор. На стоящем посередине дереве — грифельная доска с надписью «Муниципальная школа Живерни. 1936/37 учебный год».

Фотографию с сайта старых друзей ему скачала Лилиан Лельевр, для чего ей понадобилось раза три кликнуть мышкой. Патрисия Морваль сказала по телефону правду. Лилиан, в свою очередь, подтвердила ее слова. На этом сайте можно найти людей, с которыми он не только учился в школе, но даже ходил в один детский сад, а став взрослым, вместе работал или служил в армии, или посещал одну спортивную секцию, или учился в музыкальной школе… Или в художественной школе.

«Все это какой-то сюр, поражался про себя комиссар Лорантен. Людям больше нет нужды о чем-то помнить. Прощай, Альцгеймер. Вся твоя жизнь заархивирована, классифицирована и выставлена на всеобщее обозрение. Ну, почти вся». Большая часть фотографий на сайте была примерно десятилетней давности, реже попадались снимки, сделанные двадцать или тридцать лет назад. Школьное фото 1936/37 года было, бесспорно, самым старым.

«Странно.

Можно подумать, Патрисия Морваль позвонила ему с единственной целью — добиться, чтобы он увидел эту фотографию». Комиссар Лорантен внимательнее вгляделся в снимок.

«Да, это он».

Фото из «Вернонского республиканца» неопровержимо свидетельствовало: это тот самый мальчик. На групповом снимке сидит в середине второго ряда.

Альбер Розальба.

На сайте никаких имен под фотографией не было. Наверное, на оригинале карточки они были. Ну, что же поделаешь… Лорантен закрыл «Вернонский республиканец» от 5 июня 1937 года и стал листать другие номера, обращая особое внимание на местные новости. В выпуске от 12 июня 1937 года упоминалось о том, что в Живерни, в церкви Святой Радегунды, состоялось отпевание Альбера Розальбы.

Заметка состояла из трех строчек.

Лорантен двигался дальше.

Номер от 15 августа 1937 года.

Вот оно. То, что он искал. Небольшая статья без всяких фотографий, но под красноречивым заголовком.

...

«СЕМЕЙСТВО РОЗАЛЬБА ПОКИДАЕТ ЖИВЕРНИ.

РОДИТЕЛИ ПОГИБШЕГО РЕБЕНКА НЕ ВЕРЯТ В НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ.

Гуго и Луиза Розальба, больше 15 лет проработавшие на Вернонском литейном заводе, приняли решение покинуть деревню Живерни. Напомним, что около двух месяцев назад у них в семье случилась страшная трагедия: единственный сын Альбер после неудачного падения на берегу Эпта — ручья, протекающего вдоль шоссе Руа, — утонул. Гибель ребенка вызвала споры среди членов муниципального совета относительно возможного осушения русла ручья и пруда в саду Моне. Отвечая на вопрос о причине своего отъезда, супруги Розальба сказали, что не могут продолжать жить в том месте, где расстался с жизнью их сын. Луиза Розальба добавила также, что лично ее подталкивает к отъезду молчание жителей деревни. По ее словам, мальчик никогда не гулял один. Нашему корреспонденту она повторила то же, что заявляла жандармам: „Альбер был на берегу ручья не один. В деревне есть свидетели того, как все это произошло. Есть люди, которым все известно“. „Версия несчастного случая, — добавила Луиза Розальба, — устраивает всех. Никто не хочет скандала в Живерни. Правда не нужна никому“.

Поразительное признание убитой горем матери. Пожелаем же супругам Розальба заново устроить свою жизнь вдали от тяжких воспоминаний».

Комиссар Лорантен несколько раз перечитал заметку. Закрыл газету. Пролистал оставшуюся часть подшивки «Вернонского республиканца» за 1937 год. Больше о «деле Розальба» не было напечатано ни строчки. Комиссар долго сидел неподвижно. В какой-то момент у него мелькнула странная мысль: а что он, собственно говоря, здесь делает. Неужели его жизнь настолько пуста, что он готов тратить часы и дни на преследование случайной химеры? Он окинул взглядом зал. Любители старины сидели, склонившись над пожелтевшими подшивками. Каждый что-то ищет… Комиссар взял ручку и написал в блокноте: «2010–1937 = 73».

Он быстро подсчитал. В 1937 году маленькому Альберу было 11 лет. Значит, он родился в 1925-м или в 1926 году. Сегодня супругам Розальба исполнилось бы по сто лет с хвостиком. В глазах комиссара зажглись искорки.

А что, если они еще живы?..

Девица смотрела на комиссара с нескрываемой неприязнью. Так служащие госучреждений обычно смотрят на посетителей, явившихся перед самым закрытием. Правда, стрелки часов едва перевалили за 11 утра, и до закрытия архива еще оставался почти целый рабочий день. Комиссар Лорантен снова пустил в ход старомодную обходительность в духе золотого века Голливуда, позаимствованную то ли у Тони Кёртиса, то ли у Генри Фонды. Интересно, кстати, эти двое еще живы или уже умерли?

— Мадемуазель! Есть ли у вас сетевой электронный справочник? Мне срочно нужен один адрес…

Прошла вечность, прежде чем девица подняла на него глаза и процедила сквозь зубы:

— А вы точно проверили, что…

Комиссар не выдержал. Вынув из кармана удостоверение, он сунул его девице под нос:

— Комиссар Лорантен! Вернонский комиссариат! Да, на пенсии, но продолжающий работать. Так что давай, красавица, пошевеливайся!

Девица вздохнула. Без малейшего испуга и даже без злости. Возможно, привыкла к странным выходкам старичков, у которых время от времени сдают нервишки. Тем не менее ее пальчики забегали по клавиатуре вполне проворно.