Черные кувшинки - Страница 41

— Я смотрю, ты сегодня чувство юмора дома оставил.

— Откровенно говоря, я сегодня ночью почти не спал. Беатрис сказала, что я занимаю в постели слишком много места. Ей и правда последние три месяца приходится спать на спине. В общем, я перебрался на диван.

Серенак похлопал его по плечу.

— Ничего, потерпи еще недельку, скоро все кончится. Ты станешь папой! Тогда ночами оба спать не будете. Кофе не хочешь? Можем обсудить дела в гостиной.

— Мне чай.

— Вот я болван, опять забыл. Чай без сахара. Ну что, еще не решился перейти со мной на «ты»?

— Я пока думаю. Уверяю вас, патрон, я работаю над собой.

Серенак засмеялся.

— Нравишься ты мне, Сильвио. Кроме того, должен тебе признаться: ты один собираешь больше ценной информации, чем весь комиссариат Тарна. Слово уроженца Окситании!

— Скорее всего, так и есть. Не забывайте, я всю ночь работал.

— На диване? Пока твоя жена дрыхла на спине?

— Именно.

Бенавидиш искренне улыбнулся. Полицейские дошли до конца коридора, поднялись на три ступеньки и очутились в комнатушке размером с большую птичью клетку.

На десяти квадратных метрах так называемой «гостиной» разместилась куча разномастной мебели: два протертых дивана, прикрытых оранжевыми покрывалами с бахромой, лиловое кресло и пластиковый стол, на котором стояла кофеварка в окружении чашек всех видов и расцветок и лежали чайные ложки из нержавейки. С потолка свисала слабенькая лампочка в порыжелом цилиндрическом картонном плафоне. Сильвио плюхнулся в кресло, а Серенак занялся приготовлением чая и кофе.

— Патрон, — заговорил Сильвио. — Начнем с выставки? Раз уж она вам так дорога…

Начальник повернулся к нему спиной. Бенавидиш уставился в свои записи.

— На данный момент мы собрали сто семьдесят одну пару сапог; размеры от тридцать пятого до сорок шестого. Выявили пятнадцать рыбаков и двадцать одного охотника, имеющих лицензию. В их числе — Жак Дюпен. Еще есть три десятка пеших туристов, тоже с лицензией. Но, как вы, патрон, уже знаете, ни один из этих сапог не соответствует отпечатку, оставленному возле трупа Жерома Морваля.

Серенак налил в кофеварку воду.

— Чего и следовало ожидать. Убийца не покажет пальцем сам на себя. Зато мы можем исключить из числа подозреваемых сто семьдесят одного жителя Живерни.

— Как скажете.

— Но Жак Дюпен в число этих ста семидесяти одного человека не входит. Интересно, как он там? Пусть посидит еще немного. Что у нас еще?

Инспектор Бенавидиш развернул свою пресловутую таблицу из трех столбцов.

— Сильвио, ну ты маньяк.

— Знаю. Я строю это расследование в точности, как строил бы свою веранду или террасу. А в строительстве главное — точность и терпение.

— Уверен, что твоя Беатрис потешается над тобой не меньше моего.

— Угадали. Ну и что? Зато терраса у меня — любо-дорого глядеть.

Серенак вздохнул. Забулькала кофеварка.

— Ну ладно, давай, что там у тебя в трех колонках…

— Они заполняются. Напоминаю: у нас три линии расследования. Любовницы, «Кувшинки» и дети.

— Подозреваю, что мы раскроем дело, когда сумеем свести все три колонки в одну. Но пока связи между тремя линиями не просматривается. А мы, похоже, так увязли, что нас не спасет и сто семьдесят одна пара сапог…

Бенавидиш зевнул. С каждой минутой он все глубже проваливался в лиловое кресло.

— Вперед, Сильвио. Я весь внимание. Последние известия.

— Колонка номер один. Окулист и его любовницы. Мы потихоньку собираем свидетельства, но пока нет ничего, что могло бы послужить мотивом преступления на почве страсти. По поводу этих чертовых цифр на обороте фотографий — тоже по нулям. Я уже себе башку над ними сломал. Кроме того, не удалось получить никаких сведений из Бостона об Алине Малетра. И мы по-прежнему не знаем имени девушки с пятой фотографии.

— Той куколки, что стоит на коленях в гостиной Морваля?

— У вас превосходная зрительная память, патрон. Я, со своей стороны, постарался сгруппировать обманутых мужей по степени склонности к ревности. Возглавляет список, бесспорно, Жак Дюпен, хотя, как ни парадоксально, у нас нет ни малейших доказательств того, что жена ему изменяла. А вы продвинулись, инспектор? Вроде вчера вы собирались увидеться со Стефани Дюпен?

— Джокер!

Сильвио Бенавидиш взирал на него с недоумением. Он попытался было выбраться из мягкого кресла, которое издало протестующий скрип.

— Не понял.

— Джокер. И давай пока оставим эту тему. Потому что, если я начну тебе рассказывать, что ее фиалковые глаза посылают мне сигнал SOS, ты донесешь на меня судебному следователю. Поэтому — джокер. Wait and see. Этой частью расследования я буду заниматься лично. Но с твоим выводом я целиком и полностью согласен. У нас нет ни малейших доказательств того, что между Жеромом Морвалем и Стефани Дюпен существовала любовная связь, хотя Жак Дюпен остается нашим подозреваемым номер один. Ладно, переходим ко второй колонке. «Кувшинки».

— Со вчерашнего разговора с Амаду Канди — ничего нового. Вы вроде бы собирались позвонить в отдел борьбы с преступлениями в области искусства?

— Точно, собирался. Обязательно позвоню. Прямо завтра. Кстати, я хочу прогуляться по саду Клода Моне.

— Вместе с классом Стефани Дюпен?

Над кофеваркой поднимался пар. Серенак с беспокойством посмотрел на помощника.

— Сильвио, так не бывает! Ты всегда в курсе всего! Ты что, поставил меня на прослушку? Так вот чем ты по ночам занимаешься — записи слушаешь!